Озёрная школа — условное наименование группы английских поэтов-романтиков конца XVIII — первой половины XIX века, названной так по Озерному краю — месту деятельности её важнейших представителей: Вордсворта, Колриджа и Саути. Другое название этой троицы — лейкисты, от англ. lake — «озеро».

Фактически Вордсворт и Колридж стали во главе так называемой Озерной школы, или школы лейкистов, которая имела значительное и благотворное влияние на английскую поэзию, развив вкус к изучению простого человека и природы. Сам термин возник в 1800 году, когда в одном из английских литературных журналов Вордсворт был объявлен главой Озерной школы, а в 1802 году Колридж и Саути были названы ее членами. Жизнь и творчество этих трех поэтов связаны с Озерным краем, северными графствами Англии, где много озер. Поэты-лейкисты великолепно воспели этот край в своих стихах. Озерная школа имела определенное влияние на Байрона и Шелли.

Сочинённый Вордсвортом и Кольриджем под влиянием немецких романтиков в 1798 году сборник «Лирические баллады» прозвучал протестом против классицизма XVIII века с его риторической напыщенностью. Отвергнув рационалистические идеалы Просвещения, Кольридж и Вордсворт противопоставили им веру в иррациональное, в традиционные христианские ценности, в идеализированное средневековое прошлое.

Вор­дсворт прямо сообщает, что поднимается над аббатством. Он вознесся над всей долиной, так как взобрался на близлежащие холмы. Кроме того, поэт возвысился над Тинтернским аббат­ством и иносказательно: он поднимается над эм­пирическим знанием, отдаляется от окружающих его реалий, уносится мыслями в иные сферы. Соответствующим образом оформляется в сти­хотворении образный ряд.

В первых строках «Тинтернского аббатства» осуществляется переход от внешнего пейзажа к внутреннему. Сначала поэт рассматривает хол­мы, круто уходящие в небо, и островки старых монастырских фруктовых садов, разбросанные по долине. Однако, признает он, не всё реально существующее может быть заметно глазу. Поэт говорит, что во всех садах ветви деревьев обиль­но усыпаны фруктами, но издали они не видны: зелень еще не поспевшего урожая сливается с зеленью богатой июльской листвы. Поэт любу­ется живыми изгородями и следит за динамич­ным узором их переплетений до тех пор, пока те «становятся уже не изгородями, а путающимися зелеными линиями выходящей из всяких границ зелени» (14-16). Живые изгороди, уходящие вдаль и превращающиеся там в стилизованные линии, являют собой границу внешнего и внутреннего пейзажей.

«Фантазия» и «воображение» - вордсвортов­ские термины более позднего происхождения: он дал им четкое определение через 8 лет после пер­вого издания «Лирических баллад» - в предис­ловии к «Собранию поэзии в двух томах». Суть определений сводится к следующему: си­лой воображения человек мысленно преобража­ет и возвеличивает мир, не искажая сути изоб­ражаемого. А фантазируя, он улетает в мир ил­люзий. Говоря о вордсвортовской поэзии 1798 г., мы вправе опираться на эти определения, по­скольку в те годы поэт много о них размышлял, хотя и не решался предлагать теоретических формулировок, а полагался лишь на язык худо­жественных образов.

Первый внутренний пейзаж, представленный Вордсвортом в «Тинтернском аббатстве», напо­минает фантазийную полудрему. Герой разгля­дывает колечки дыма, поднимающиеся над леси­стыми берегами реки Уай, - и придумывает для них красивое сказочное объяснение: якобы в лесу разжигают костры безвестные пустынники и ро­мантичные «бродячие обитатели» - цыгане.

Отдав дань фантазиям, лирический герой пе­реходит к внутренним пейзажам другого толка: к старым воспоминаниям, оставшимся у него после первого посещения Тинтернского аббат­ства. Находясь в неприветливом городе, он лю­бил воскрешать эти мысленные картины, что про­изводило на него двойной эффект: юноша забы­вал о будничных неурядицах (30-31) и в то же время ощущал, что становится более чутким к городской действительности, делается милосер­днее и прозорливее (36-49). В предисловии ко второму изданию «Лирических баллад» Вор­дсворт назовет это особое ощущение «припоми­нанием ярких моментов прошлого в состоянии покоя», которому и должна - по его мысли - посвящаться поэзия.

Герой свыкся с тем, что аббатство являлось ему в мечтаниях, поэтому когда ему довелось посетить Тинтернское аббатство второй раз, он испытал странное чувство: ему показалось, что «его мысленная картина оживает снова» (61). Проис­ходит характерное для поэзии Вордсворта на­слоение внутреннего пейзажа на внешний. Кар­тина, «вживую» явившаяся его глазам, оказыва­ется расцвечена дополнительными оттенками: образами из воспоминаний. Поэт мысленно со­единяет прошлое с настоящим и с предвидением будущего, пытаясь ощутить полноту времени. Он смотрит на Дороти и узнает в сестре те движе­ния души, которые были присущи его прошлому «я», что наводит его на размышления о станов­лении человеческого сознания (65-111).

Вордсворт выделяет три этапа личностного развития. В ранней юности человек обнаружива­ет живость и восторженность своей души: при встрече с любыми объектами земного мира он испытывает «щенячье ликование» («радос­тные звериные движения», 74). Позже (второй этап развития личности) ликование перерастает в особую любовь: в чув­ство родства со всеми явлениями природы. Крас­ки, формы, ароматы природы кажутся юному су­ществу воплощением собственных желаний и ап­петитов (76-80). Возмужавший лирический герой «Тинтернского аббатства» уже оставил эту стадию развития позади. Он сожалеет, что утра­тил способность живо откликаться на все проис­ходящее в природе. Но утрата возмещена иным даром (третий этап развития личности): умением любить людей, внимать «тихой, печальной музы­ке человечности» (91). В сознании поэта происходит переоценка ценнос­тей. Природа, оставаясь его водительницей, оказы­вается существенно потеснена: всё, что мы видим, говорит Вордсворт, только наполовину - ее тво­рение, а наполовину сотворено созерцающим (103-112).

Поэт пробуждается от мечтаний, но снова его взгляд скользит мимо аббатства. Брат обращает взор к находящейся рядом сестре, по-детски живо лю­бующейся тинтернской панорамой. Он узнаёт в ней прекрасные порывы, которые были знакомы и ему, идентифицирует свое прошлое «я» с До­роти. Он чувствует родство душ с сестрою - и предсказывает, что когда-нибудь она тоже от­кроет для себя Тинтернское аббатство с иной стороны - как мысленную, одухотворенную кар­тину, окрашенную «более святой любовью» (156), чем любовь к природе. Дороти полюбит эту местность еще за то, что здесь общалась со своим братом. Образы приро­ды будут тем милее ее душе, чем крепче связаны они с памятью о дорогих людях.

Так в «Тинтернском аббатстве» видения поэта-героя тянутся непрерывной чередой: зарисов­ки с натуры, сказочные мечтания и светлые внутренние пейзажи плавно перерастают из одного в другое. Столь же плавно - утверждает Вордсворт - развивается человек, переходя от старого «я» к новому.

«Тинтернское аббатство» открывается и завер­шается описанием долины Тинтерн. «Полуночный мороз» начинается и заканчивается описанием зимнего холода, сковывающего движение и наве­вающего сон. Оба лирических героя временно за­бывают о действительности, погружаясь в воспо­минания о детстве и ранней юности, рассуждают о различных этапах человеческой жизни. Веду­щей темой у обоих является беспокойство по по­воду мельчающего таланта, потери некой детской гениальности, которая выражается в обостренном восприятии природы и угасает с возрастом.

Делая упор на сходство детского и взрослого «я», Вордсворт получает возможность как бы од­новременно обладать двумя разными сознаниями. Стало быть, уже в «Тинтернском аббатстве» Вордсворт начал создавать «слои времени» , в каждом из которых имеется психологический портрет героя, увиденный в новом ракурсе. С тех пор его лирический герой всегда совмещал лю­бование реальным пейзажем с воскрешением пей­зажей внутренних, хранящих память о его бы­лых горестях и радостях. Наложение внутрен­них пейзажей на внешний стало основой каждо­го лироэпического стихотворения Вордсворта - традиция, которую продолжили младшие англий­ские романтики, а затем и литераторы сле­дующих поколений.

В стихотворении Вордсворта «Нас семеро» говориться о том, как на кладбище лирический герой встречает девочку, которая сидит на могиле. Он спрашивает, сколько детей у ее матери. Она говорит «Нас семеро» у матери. Далее с ее рассказа становится понятно, что некоторые из ее братьев и сестер умерли, они на кладбище, в этой могиле, где она сидит. Но идея этого стихотворения в том, что девочка права. Неважно, что умерли ее браться и сестры, но пока она их помнит, любит, приходит на могилу, они живы. Живы те, о ком помнят, кого любят.

Вера в бессмертие человеческой души, искренне и наивно защищаемая маленькой героиней стихотворения "Нас семеро", была близка детскому мировосприятию самого поэта. Прототипом героини послужила маленькая девочка, встретившаяся Вордсворту в местечке Гудрич Касл в долине Уай близ Тинтернского аббатства в 1793 году. Светлая душа ребенка не сознает пределы земной жизни, верно хранит любовь к сестре Джейн и брату Джону, похороненным у церкви. Девочка беседует с ними, поет песни, угощает едой. Однако неведение ребенка оказывается высшей мудростью, осознанием вечной жизни неразлучных в пространстве вечной жизни любящих сердец.

"Нарциссы" - пожалуй, одно из самых известных произведений поэта. Стихи были написаны в апреле 1804 года, то есть более двухсот лет назад - однако нисколько не устарели, и все так же прекрасно передают весеннее настроение середины апреля, и вместе с ним - особое ощущение возвышенной радости. История создания стихов такова: однажды поэт и его сестра Дороти прогуливались мимо озера, и вдруг увидели чудесную картину: множество прекрасных нарциссов росли на берегу. Пройдя дальше, они обнаружили еще больше нарциссов. Только через два года после прогулки Вордсворт облачит увиденное в поэтическую форму.

Вордсворт осознает себя продолжателем европейской сонетной традиции. В своем произведении он сохраняет композиционный рисунок, логику триадного развития темы, однако привносит и новые качества за счет предельно ясного, лишенного метафорических украшений языка, тематического разнообразия, индивидуальной лирической интонации